Я всегда была девочкой-всезнайкой, к которой можно обратиться по любому вопросу и получить адекватный ответ. Мне было кайфово в этом амплуа до поры до времени. И я тратила массу времени на восполнение своих «белых пятен», лишь бы оставаться в этой роли. Что конкретно движило мной, я не знаю. Недостатка родительского внимания я никогда не ощущала. Родители никогда не внушали мне, что приемлют меня только отличницей… Моя всезнайкость была своего рода игрой, когда не наступаешь на трещины на тротуаре. Поначалу. Потом это стало образом жизни, своеобразным челленджем: на завтрак «вики», на обед «лурк». Энциклопедии — настольные книги. И в какой-то момент я сломалась. В какой-то момент мозг сказал: «Хватит», уста воспроизвели ужасное: «Я не знаю». И в тот момент я почувствовала просветление и успокоение, которое называют дзэном, но это не одно и то же (опять я включила всезнайку). И тогда я поняла, что быть профаном — приятно. И, черт возьми, не зазорно.

В этот момент я осознала, что я могу чего-то не знать, и это нормально. Да, я и так восполняла пробелы, но в тот момент я поняла, что пробелы в знании не говорят ничего обо мне. Лишь то, что ты готова учиться. 

Так что, быть профаном для меня это:

1. Прежде всего, своебразный релакс. Ну, не знаю и не знаю. Это же не повод, чтобы убить меня за незнание.

2. Возможность «включать дурочку». О, да. Все хитрости мощи этой власти я продолжаю изучать. До профессионального уровня мне, конечно, далеко. В этой области я — профан. Но склоняюсь к тому, что «включать дурочку» — это искусство, которое у многих в крови, а мне нужно прилагать усилия, чтобы им обладать.

3. Признание своих слабых сторон, и, как следствие, быть ближе этому миру. Ближе и понятней.

Когда мне было 12, в нашей семье появился кот. Поначалу он, конечно, был котенком, и я принимала непосредственное участие в его судьбе.

Я помню, как мама предложила мне на выбор: котенка или щенка. После недолгих раздумий я решила, что хочу котенка. Которого я выбрала по первому же адресу, куда мы приехали, проштудировав объявления. Я и сейчас могу обосновать свой выбор: котенок не прятался, в отличие от его братьев и сестер, и смело, подрагивая своим маленьким хвостиком, вышел на шум, мол, а чо это вы тут делаете? Помню, что вцепившись в кота, мотала головой на любые предложения мамы, что это не последнее объявление, и, может, еще посмотрим? Но нет. Я помню волну умиления, захлестнувшую меня, когда котенок, освоившись у меня на руках, вскорабкался чуть выше и замер, уткнувшись в мою шею.

Всё котячье приданое мы купли в тот же день. Все наши приключения котенок проспал возле моей шеи, а я млела. Переживала, что будет по приходу домой, и что я ничего не знаю по уходу за котятами. Теребила маму, та сказала, что нужно быть крайне внимательной и, главное,  чтобы котенок понял, где его горшок. И дома я каждые 15 минут подхватывала котенка под пузико и волокла его в его туалет. В перерывах между туалетной канителью, я штудировала интернет.

Спустя годы мама поделилась своим опасением, что я потеряю интерес к коту, едва лишь тот повзрослеет. Но мне становилось всё интереснее наблюдать за новоприобретенными его привычками. Лишь пара из них оставались неизменными: обнимашки по моему приходу домой и ночное плюханье мне на грудь.

Ночью Кузя сомнамбулой пробирается сквозь одеяло и пристраивает свою голову ко мне на щеку. Мурлычет, потом погружается в глубокий сон, в котором охотится, чавкает-мявкает, а «насытившись», храпит. Причем храпит нежной трелью в свой малюсенький носик.

Днем он, конечно, Брутал Бруталыч, с вооот-такенной мордой, с задом шире хари, заматеревший котяра. Но я-то знаю его маленький секретик, что храпит он, как нежная феечка

Хоть я и писала о том, что меня окружают хорошие люди, есть негативчик, который, наверное имеется у каждого. 

Учится у нас на факультете юное создание, назовем ее Маша. Маша — сплетница. В обычном своем состоянии Маша — снулая, сутулая, невзрачная серая мышка. Но стоит ей обзавестись сплетней, глаза Маши начинают светиться непередаваемым внутренним светом, осанка становится королевской, походь — царицы мира. Поначалу к этой ее страсти мы относились довольно снисходительно, мол, у каждого свои недостатки. Потом Маша начала генерировать сплетни сама, и до нас стали доходить «слухи» о нас самих, и выяснив их источник, мы не очень-то удивились: когда добро в празднестве, празднует зло. 

Дело в том, что особой Мышиной «любовью» пользовались те, кто так или иначе обращал на себя внимание. Так, например, девочка, идущая на красный диплом, обзавелась сплетнью, что у нее неформальные отношения с деканом. Девочка та была уже помолвлена, а декан — скромный семьянин. 

А когда пятеро наших студентов уехали в США на Career Training, про них практически сразу стало известно, что они стали нарками. Хотя год спустя ребята приехали воодушевленные новыми идеями: «Это они от наркотиков», — жужжала в уши Маша. 

Меня вниманием Маша тоже не обошла. Я узнала о себе, что я лесба, и что отец мой сгинул в тюрьме.

Поначалу я бомбилась от всего, что слашала про других и про себя. А потом я подумала, что есть люди, в миросознание которых вписывается только примитив. Им природа отмерила кругозор подъезда номер 5 по улице Клары Цеткин и ни-ни больше. И они измеряют всё, что в этот кругозор не вписывается, своей малюсенькой, ничтожной линеечкой. Мне хотелось бы думать, что они не спят ночами, прикидывая, на какую злобность потянет красный диплом или семейственность. Сколько сплетней весит обучение заграницей. Но нет. Они спят крепко. А я ворочаясь с бока на бок, думаю, а если меня обманывали? Возможно, были причины. Ну, конечно, были, чтобы уберечь мою тогда еще некрепкую детскую психику. Бреду среди ночи к секретеру, роюсь среди документов: вот трудовая отца, вот печать его предприятия, и даже завещание — как будто бы чувствовал, что случится непридвиденное. Щупаю руками, то, что могу пощупать: трудовую, печать, завещание. Вызываю в памяти запах отцового пиджака, в который я утыкалась носом, едва лишь отец переступал порог. Вспоминаю глаза мамы, когда ей сообщили, что отец погиб… Помню, как сейчас, еще вчера он был. Большой, громкий. А днем спустя — ничего, кроме вязкой тишины... 

И когда я до меня дошло про линеечку, я поняла, что бомбиться на такое ничтожество, как Маша — это быть на одном уровне с ней...

И все равно бомблюсь на сплетницу. Засыпаю только под утро, выдыхая из себя: «Ничтожество!»

Во мне нет осуждения, когда я читаю женские паблики и статусы о том, каким должен быть мужчина. Другое дело, а что женщина может предложить взамен уюту и зарплате? Недюжинный ум, обаяние, умение вести домашнее хозяйство, умопомрачительный секс? И, получается, семейные отношения — есть своего рода бартер?

Дело в том, что любые отношения между мужчиной и женщиной — это бартер. Начнем с того, что главная задача любого существа — продолжить свое существование засчет лучшего генетическго набора, которым обладает каждый, кто способен его передать. Природой так задумано. У каких-то видов животных самка обладает правом выбора. И у них самочка обычно невзрачная, зато самцы обладают всем набором вторичных половых признаков: у кого роскошные рога, у кого яркий окрас, у кого дивный голос, а у кого — набор всевозможных завлекалок. А что касается высших приматов, к которым мы по стечению обстоятельств относимся, то у нас, самок, возможность выбора отсутствовала. Да и вообще самки высших приматов в стае занимали и, за редким исключением, занимают низшее положение: никакой тебе защиты от хищников, ни лакомого кусочка с барского плеча. Всё сама. Но зато в период течки (эструса) всё изменялось. Гениталии самки увеличивались, как и молочные железы, поведение самки становилось призывным.

И самцы пытались завоевать симпатию вечной парии, уменьшая собственную агрессию, подкрамливая, «всё для тебя, родная». Разве что колена не преклоняли с кольцом с бриллинатом. С одной лишь целью: заложить свой генетический матераил. И мы бы вряд ли стали homo sapiens, если бы самки наших пра-пра-пра не смекнули, блин, ну, круто же. Если мы будем вечно сисясты и секси, то нам пожрать обломится точно, и, возможно, обломится забота о потомстве, которое, как и водится у высших приматов, не спешит во взрослую жизнь.

Так что, имитируя вечный эструс, женщины, поколение за поколением, дурили головы мужикам, обеспечивая себе и своему потомству лучшие условия. И бартер, не то чтобы в крови, он у нас на генетическом уровне.

P.S.  в данную теорию не вписываются чайлд-фри и мен-фри. Наверное, для них отведена особая роль в эволюции. Я пока что не знаю.

Вообще, мне повезло, и меня окружают хорошие люди. Мне иногда кажется, что я такого не заслужила. Начинаю ковырятся в себе, кто я и что я, вспоминаю все свои портаки, и прихожу к выводу, что не заслужила. Вычитала недавно в пабликах, что любая встреча планируется-состыковывается судьбой/жизнью порядка пятиста лет. Смешно, конечно, верить пабликам, но меня так торкнуло от этой мысли, что поневоле каждого «будьде добры, передайте за проезд» рассматриваешь, как некую важность, над которой хз сколько лет трудилось проведение просто чтобы передать за проезд. Смешно, правда? И в то же время ответсвенно 

Мама у меня боец… Когда погиб отец, мы сконцентрировались друг на друге. Мне было 12 — та еще сикалка. Иногда приходилось тормошить друг друга, вытаскивать на прогулку, чтобы вывести из оцепенения. Мы говорили друг другу, что жизнь продолжается. Устраивали маленькие праздники сквозь слезы. В школе я стала наипремернейшей девочкой. Я не хотела бы скучать по тому времени, но скучаю. Скучаю, что безраздельно владела вниманием мамы. Но всё проходит. Прошло и это. Мы вернули друг друга к жизни. И это здорово.

Отчим. Он появился спустя два года. И мне кажется, именно он вернул маме ее улыбку и живость. И, не скрою, я его ревную именно из-за этого. То, что угасало в маминых глазах, стоило ей погрузиться в думы. То, что я не могла растормошить, в ней появилось с его появлением. Вообще, он крутой мужик. Хоть и старше ее на 12 лет. 

Мой сводный брат. Ему 8 лет и он классный. Вечный почемучка. Мне так не хочется, чтобы он взрослел. После лекций я иду в школу к Антохе, забираю его из продленки. По дороге домой мы разве что политику не обсуждаем. Придумали игру: «Угадай, кто?» По дороге домой мы проходим три перекрестка. Бывает так, что попадаем в «зеленую волну». Но чаще бывает, что машины стоят «на красном». Тогда нужно (не далее третьей машины в любом из рядов) придумать водителю его жизнь. И смысл игры угадать марку машины и ее цвет. 

Наська… Наська осиротела в 6 лет. Там история вообще мрак. Наську и ее брата родители по пьяни забыли забрать из детсада, и воспитательница, как уже было заведено, забрала детей домой. Ночью дом сгорел вместе с родителями. Детей отправили в дет.дом. Наська вообще повернута на учебе. Была и есть. Чтобы готовиться к урокам и скрыться от внешнего шума, она забиралась под кровати. Дет.дом снабжали крутые. Компьютерами в том числе. И Наська стала зависать в компьютерном классе. У нее есть однушка, но все свободное время она проводит в своей веб-студии.

Ашот… Что мне в нем нравится (и не только это), он не тискает местных девок. Трудится с утра до вечера в своем магазине. Нас приютил. Иногда кидает в мою сумочку конфет: «Сыешь сама, э, или брату дай». Вообще, он нереально добрый. 

А мать с отчимом ругаются. Все было гладко, ну, до прошлого года. Я пыталась их мирить. Точно знаю, что не из-за меня. Устала от их оров. Но, с другой стороны, когда прихожу домой за полночь, кровать-то скрипит ритмично. Значит, всё у них в порядке 

Свободное от лекций время я провожу в веб-студии у Наськи. Веб-студия — это, конечно, звучит, но на самом деле, мы арендуем подсобку 3 на 3 метра у Ашота в магазине. Настька платит символические 200 рублей за аренду и чинит раскапризничавшиеся кассовые аппараты в магазине Ашота. Мне это всё по-кайфу, потому что есть возможность скрыться от постоянно орущих матери и отчима и спокойно готовиться к лекциям. 

Всё началось прошлой зимой, когда я, в очередной раз сбежав от скандалов, замерзла и решила погреться, шагнув за порог, над дверью которого была вывеска «Студия веб-дизайна Парус». Я думала, что окажусь в огромном офисе, где легко затеряться, но практически сразу за порогом уткнулась в стол. На столе стоял монитор, за монитором маячила рыжая макушка. Я потопталась у порога, потом заметила, что помимо стола, монитора и макушки есть еще стул, втиснутый в пространство между столом и порогом. За многие дни моих скитаний от домашних скандалов, я уяснила, если не прогоняют сразу, то можно хотя бы полчаса побыть в тепле. И, отогревшись, я достала тетради с конспектами. Ну, не пропадать же времени даром. Спустя какое-то время рыжая макушка выглянула из-за монитора веснушчатым курносым лицом, и обладательница всего этого рыжего великолепия обратилась ко мне:

— Слышь, Ломоносов, ты кофе варить умеешь?

— Я не знаю, — растерялась я. — Я картошку жарить умею. 

— А Гуглем пользоваться можешь? — я кивнула, — Ну, тогда поищи насчет кофе через мой смартфон. Подсобка — там, — она махнула головой в направлении двери позади себя и протянула мне смартфон. 

Так и повелось. После лекций я прихожу в студию, варю Наське кофе, готовлю нам ужин из того, что подкидывает Ашот. Три раза в неделю по вечерам я мою полы в его магазине. Полгода спустя Наська поставила в комнатушке второй комп, и перепоручила мне работу с клиентами. У меня с ними получается норм. 

На днях нарисовалась к нам тетка… Ну, такая вся, будто бы ее со всех сторон утянули. Окинула критическим взглядом нашу студию, поджала губы, которые в принципе невозможно поджать. Сказала, что ей нужен дизайн сайта. Мне она показалась трудной, хотя я ее разговорила. И даже обошлось без: «Синий должен быть немного краснее».  Все ее пожелания я изложила в Word, запихнула файл в папку с нейтральным названием. А на следующий день Наська эту папку переиминовала в «kilistir».

Причем, я эту папку долго искала, пока не догдалась кликнуть на «kilistir».

— Наааськ, — взревела я тогда, — ну, зачем? И что этот килистир значит?

— Да я знаю, — откликнулась Наська. — Не уверена насчет значения слова. Но вроде — это что-то, что в жопу пихают.

...

Тетка, кстати, оказалась вполне адекватной. Так что, папку ту мы переименовали снова на нейтральное. Но на всякий случай держим на рабочем столе и «килистир».